Читаем без скачивания Витязь вне закона. От создателей «Витязь специального назначения» - Вера Каменская

– Всемилостивейший Аллах, – прошептал едва слышно Ирбис. – Сколько бездельников! А у нас некомплект почти пятьдесят процентов.

– Потише, – не раскрывая рта, прошептал Бирюк. – А не то, как примут решение оказать твоему региону практическую помощь, всех баранов поедят.

– Спаси меня Аллах от этой саранчи.

– Тогда помалкивай.

Слушая их диалог, Флэш с трудом удерживался от смеха.

Глава Президиума, Великий Магистр Белой Магии, Председатель Международного Магического Комитета Огмий Скотт, названный так в честь древнего кельтского божества, создателя огамического письма. Ходили слухи, что он де является его прямым потомком, во что никто не верил за явную абсурдность. Но импозантен был, собака, слов нет. Впрочем, шеф его звал не иначе, как «бородатый…» с прибавлением какого-нибудь сочного, нецензурного, эпитета. Грудь Председателя действительно закрывала роскошная серебристо-белая борода.

Они уселись на предложенные им места и отдались на волю повестки дня. Флэш моментально начал зевать и словно в омут, провалился в глубокий сон. Впрочем, Бирюк, обладая немалым опытом, честно спал с открытыми глазами. Когда до него дошла очередь, он, получив локтем в бок от Хуссейна, встал и без запинки, кратко изложил суть всего происшедшего. Не слишком вдаваясь в подробности и не сообщая о своих личных наблюдениях. Для этого у него своё начальство имеется, к которому доверия намного больше, чем к чужим дядям. В общем, меньше знают, – крепче спят.

.Награждённый за труды величественным кивком головы Великого Магистра, он спустился с трибуны и продолжал бессовестно дрыхнуть, уставившись полуприкрытыми глазами прямо на президиум. Когда говорильня закончилась, их прочувствованно поблагодарили за их самоотверженное служение Белой Магии и… слава Богу, отпустили.

…Приняв ключи от чопорно-вежливого старика-портье, и подхватив свой багаж, они неспешно поднимались на второй этаж по красной потёртой дорожке, лежавшей на широкой лестнице. Вот их номер. – М-да, прямо Хилтон, – оценил обстановку Федька.

– Зато всё натуральное, – не согласился с ним Бирюк. – Мне нравится. Хотя время его, конечно, не очень пощадило.

Хотя кругом ещё сверкали зеркала, а меж колонн висели картины в позолоченных рамах, потолок украшала лепнина. Всё говорило об упадке. Хотя перила и панели были из благородного морёного дуба, но паркет старчески поскрипывал под ногами, ковры явно вытерлись, плафоны светильники не могли скрыть мелкую паутину морщин-трещин, да и бронзовые аксессуары потеряли былой блеск.

Старческое угасание некогда великолепного заведения вызывало сочувствие и тихую грусть по уходящему времени. Но, всё это было чистой воды камуфляжем – гостиница являлась совсем не тем, чем выглядела и несмотря на антураж викторианской эпохи, была под завязку напичкана новейшей электроникой. Отель, уже пару веков служил оперативной базой Магического Комитета.

Хуссейн, сбросив сумку, первым проскочил в ванную и плескался там в своё удовольствие.

– Юрий Иванович, а можно спросить?

– Спрашивай.

– Значит, нечистая сила, оборотни, вампиры там разные – это не сказки?

– К сожалению, Фёдор, не сказки, – вздохнул Бирюк, механически оглядывая обстановку.

Номер был стандартным. Большая гостиная с непременными тяжёлыми бархат-ными шторами и скатертями, уютные диваны в чехлах и глубокие кресла.

– Знаешь, у нас, по-моему, есть ещё время?

Флэш посмотрел на большие часы с вычурными вензелями, стоящие на мраморной каминной полке, среди фарфоровых статуэток и канделябров.

– Есть. Нас родители к двенадцати ждут.

– Вот и прекрасно, – констатировал Юрий, усаживаясь у камина, украшенного бронзовой решёткой.

Ноги приятно утонули в брошенной перед ним медвежьей шкуре. В таком кресле хорошо посидеть прохладным вечером, бездумно глядя на живой огонь с сигарой и книгой. Он тряхнул головой, отгоняя сладкие мечты, – ты того урода с горящими глазами помнишь, которому, как ты выразился, под раздачу попал?

– А вы откуда знаете? – резко повернувшись, Флэш чуть не свалил настольную лампу в виде толстого амурчика под абажуром, стоящую на круглом столике.

– Поясняю подробно и по порядку. Мы с Ирбисом маги. Тот чёрный дядька и его товарищи – тоже. Ты сам потенциальный маг. Если ты закончишь нашу Академию, то тоже можешь стать полноценным магом и будешь работать волшебником, как в той песне.

– Какой песне?

– Ах, да, извини. Когда ты родился, эту песню уже не пели.

– А это обязательно?

– Что?

– Волшебником работать.

– Хороший вопрос. Понимаешь, часто получается так, что от нашего желания ничего не зависит.

– Это как это? – начал «заводиться» Флэш. – А если я не желаю? Я юристом быть хочу.

– Да будь ты им, на здоровье, кто тебе мешает? Никто и не пытается тебя заставить, Боже упаси.

– Но вы же сами сказали…

– Нет. Я не сказал, что тебя кто-то будет заставлять, – терпеливо пояснил Бирюк. – Я сказал, что выбора нет.

– По-моему, что пнём по сове, что совой об пень.

– Ни в этом случае. Поясняю. Вот у тебя слух хороший? Музыкальный, я имею в виду.

– Хороший. Говорят, почти абсолютный.

– Вот? Это есть и ничего с этим поделать нельзя, это данность. Родись ты без музыкального слуха – опять выбора нет. Не дано – значит, не дано. Ты родился со способностями мага. И насколько я понимаю, способности у тебя не маленькие. Возможно, что в перспективе ты даже Великий Маг. И поделать с этим уже ничего нельзя. Выбор у тебя – учиться или оставаться неучем. А вторая развилка – быть на стороне Света или Тьмы.

– Как в «Ночном дозоре»?

– Знаешь, даже очень талантливая книга не годится для ориентирования в жизни.

– Понимаю.

– Вот пока и подумай, Хуссейна Зариповича вопросами подоставай. А я пошёл мыться.

Через полчаса он вышел из ванной посвежевший.

– Ну, как, отрок, достал ты дядю вопросами или он ещё держится?

– На умные вопросы и отвечать приятно, – отозвался Ирбис.

– И до чего мы тут довопрошались?

– Мы решили последовать совету Чарли.

– Он нам их кучу надавал, – язвительно хмыкнул Бирюк. – Какому именно?

– Последнему. Спрятать парня до поры.

– Не возражаешь? – повернулся Юрий к Флэшу.

– Нет, – мотнул головой Федька. – Выбор смерти, даже своей собственной, находится вне компетенции отдельно взятого человека.

– Ух, ты, – покрутил головой Бирюк, – кто сказал?

– Не я, – вздохнул парень, – Кунц Дин Рэй, американский фантаст.

– Это не тот, который «Фантомы» написал?

– Читали? – обрадовался Фёдор. – А «Холодный огонь»?

– Нет. «Плохое место» ещё читал. Больше ничего не попадалось. Хотя пишет хорошо. В Штатах, кстати, много сильных фантастов.

– Пожалуй, это единственное, чем мы с ними схожи, – отозвался Ирбис.

– Ну на этой почве, сами понимаете, ничего путного с пендосами не построишь. Погодите-ка, а «Ангел-хранитель» не его?

– Его, – кивнул Флэш. – А почему на этой почве с американцами ничего построить нельзя?

– Это элементарно, Ватсон, – взъерошил ему волосы Бирюк. – Потому что политикой занимаются, как раз прагматики и реалисты.

– А почему их пендосами называют? Что это слово вообще означает?

– Не знаю, – пожал плечами он.

– А почему вы улыбаетесь?

Бирюк хмыкнул.

– Да вспомнил кое-что. Ребята знакомые, когда из Югославии вернулись, рассказывали историю забавную. Там представители их командования к нашим полководцам приходили. Требовали, понимаешь, чтобы наши командиры запретили своим подчинённым их пендосами называть.

– И что? – заинтересованно подался вперёд Флэш.

– Ну, как они, спрашивается, могут это запретить?

– Действительно, – захохотал Федька. – Коли они и в самом деле пендосы?

…Встреча с родителями не оставила следа в душе Юрия. Право слово, общение, словно с механическими куклами, в которых заложена определённая программа. Да и Федька при них стал какой-то другой, зажатый. Правда, нельзя сказать, что это питие ко-фе было бесполезным. Он незаметно устроил им зондирование памяти и установил точно то, что уже начал подозревать.

Флэш – не их ребёнок. Подкидыш в прямом смысле этого слова. В один прекрасный вечер, они обнаружили у себя на пороге дачи симпатичного малыша месяцев шести от роду. Этому сопутствовало три странных обстоятельства: первое – на малыше были не ползунки или пелёнки, а какой-то белый балахон из невесомой ткани; второе – увидев их, ребёнок заулыбался, протянул ручку и на раскрытой ладошке засиял голубой самоцвет вдвое больше его кулачка; третье – незадолго до этого вся Матвеевка любовалась висящим в небе НЛО.

Романтическая женщина, вышедшая замуж по расчёту, уехала из глубинки в большой город. Крутилась в обществе таких же, как и сама, тех кого судьба словно в насмешку наделила деньгами или властью. Стремясь скрыть провинциальности, подавали себя чуть ли не потомками дворян, кичась достатком. Родня была отодвинута на задворки памяти и воспринималась, как некое недоразумение, оскорблявшее её тонкую психику. Вот только детей им Бог не дал, а тут! Она приняла это за знаки судьбы, и ребёнок был усыновлён. Потом романтический настрой прошёл, а Федька остался.